Публикации

Назад

История тюремных татуировок

В прошлом веке полиция стран Европы, в том числе и России, стала изучать нательную символику преступников, создавать каталоги татуировок и анализировать их. Но тогда татуировки воспринимались как внешние приметы. В начале девятнадцатого века сыщик уголовной парижской полиции месье Вилок предложил очень интересную систему идентификации преступников, которая была построена на особых приметах. Была создана специальная картотека на криминалитет Парижа с указанием биографий, кличек, фамилий, преступных связей и, что самое интересное, внешних особенностей. Тогда же в Сюрте, в службе криминальной безопасности и появился художник-криминалист, делалающий наброски с лиц преступников. За двадцать лет практики Видоку и его помощникам удалось создать более четырех миллионов карточек. Примечательно то, что сам Эжен Вилок в былые времена тоже был преступником. Новый этап в развитии идентификации был в середине прошлого века, в то время в брюссельской тюрьме принялись снимать на фотокамеру преступников и вносить их данные в картотеку. Ч. Ломброзо, который работал врачом в одной из итальянских тюрем и создавал психологические портреты осуждённых, одним из первых заметил автобиографичность наколок. Наблюдения великого криминолога Италии и вошли в его именитый альбом уголовных типажей. Господин Ломброзо был уверен, что по нательным узорам, по татуировкам, можно создавать психологический портрет их владельца. Толкование нательных изображений стало для полиции чуть ли не основным инструментом в борьбе с уголовной преступностью. На изучение нательной живописи потребовались десятилетия и полицейские сочли этот путь неверным. Его отнесли к разряду теорий. Полиция только регистрировала татуировки, относясь к ним, как к особым приметам уголовника. Каталог использовался, когда необходимо было установить личность умершего, опознать или идентифицировать преступника, объявить в розыск. Начиная уже с З0-х годов в тогдашнем Советском Союзе ситуация изменилась. Татуировки вынуждены были изучать, так как они стали некоторым орудием уголовного мира. Ни в одной из стран мира уголовники не были столь сине-фиолетовыми, как в нашей стране. Корни этого феномена таятся там же, где и корни всей лагерно-тюремной субкультуры.